Супервизию можно рассматривать как систему профессиональной поддержки специалистам помогающих профессий.
Для полноценного понимания какого-либо процесса необходимо присутствие, участие другого, более опытного коллеги, иначе равный консультант оказывается в замкнутом кругу собственных мыслей и чувств, что может привести к нервному срыву или даже к серьезному психическому расстройству. Для того, чтобы понять, кому, когда и зачем нужна супервизия, а также какие профессиональные запросы она закрывает, мы поговорили с экспертом Ассоциации «Е.В.А.» — Марией Годлевской.
— Супервизор: кто это и какие задачи он решает?
В моем случае супервизор — это специалист, который работает с организацией или отдельно взятыми сотрудниками или сотрудником не своей организации. На сессиях с командой мы решаем затруднения, которые могут быть связаны с коммуникацией с клиентами, коммуникацией внутри коллектива или с внешними коллегами или партнерами.
Анастасия Новгородова, психолог: «Супервизор — это тот специалист, который помогает консультанту выстроить профессиональную стратегию своей работы, расширить теоретический и практический опыт».
Анастасия Новгородова
Весь этот процесс нацелен на то, чтобы рассмотреть механизмы работы или механизмы взаимодействия, увидеть возможные варианты развития событий, подумать над другими методами работы, а также над тем, какие еще способы можно применять в той или иной ситуации. Если мы говорим о команде, то здесь еще происходит элемент сплочения, люди могут позволить себе быть в какой-то степени уязвимыми или чего-то непонимающими, они могут обращаться к команде за помощью и команда готова эту помощь оказать.
— Сколько лет ты — супервизор?
Хороший вопрос. Были небольшие, так сказать, вкрапления примерно лет 10 назад, когда я как раз была директором организации, мы там пытались проводить супервизии, потом был достаточно большой перерыв и сейчас уже чуть больше полугода. Общий стаж — полтора года.
— Как проходит супервизия? Существует ли алгоритм помощи клиентам?
У нас есть шаблон, по которому мы идем. Я его услышала на большом тренинге в Казахстане. Если это групповая супервизия, алгоритм такой: сначала все участники представляются и озвучивают свои сложности в работе — это могут быть затруднения с клиентами или с партнерами. Потом происходит так называемая голосовалка: выбираем два самых востребованных запроса. Далее каждый из запросов тщательнее прорабатываем. Что входит в проработку: сначала человек детально рассказывает, что именно он хочет решить, описывает свое беспокойство, расставляя приоритеты. Если у участников есть уточняющие вопросы, они могут их задать, но тут важно то, что они могут ТОЛЬКО ЗАДАТЬ вопрос, что-либо уточнить, а не давать рекомендации. Следующий шаг — это перенос заданной темы в метафору, например, в сюжет из сказки, подходящую пословицу или какого-нибудь яркого героя из басен. Это делается для того, чтобы эмоционально отстраниться от ситуации, чтобы суметь на нее посмотреть немного сбоку, возможно, даже с долей юмора. Часто бывает, что именно в этих метафорах ярче передается имеющаяся боль, обида или негодование. После того, как все озвучили свои метафоры, идет развивающая обратная связь.
— Что подразумевается под обратной связью? Чем завершается супервизия?
Сначала мы определяем, что сотрудник, задавший тему, уже сделал хорошо в данной ситуации, затем остальные дают рекомендации, рассуждают, что можно было бы сделать по-другому или чем можно дополнить. Обратная развивающая связь должна быть именно в такой последовательности. Этот механизм словно придает безопасности, меньше шансов на то, что вырвется оценка. Если тебе подкидывают варианты, как можно сделать еще лучше, не дают оценок, а просто хвалят за то, что уже сделано — это тоже важный момент. Это и на сплочение коллектива, и на возможность поиска каких-то неочевидных путей. Очень часто, когда эмоции захватывают человека в работе с клиентом, можно действительно просто не видеть наикратчайший путь. Если сначала идет обратная история с советами и упреками, когда начинают ставить диагнозы: «Ой, ты все делаешь неправильно», да, такое может, конечно, быть в силу отсутствия большого опыта или выгорания, но в таком случае человек уже дальше ничего не слышит. Понятно, что конкретные рекомендации от каждого из участников — это не приказ к исполнению, сотрудник может вообще никакие рекомендации не принять к сведению, но тем не менее он может составить себе список альтернативных способов реагирования, поведения, взаимодействий и так далее.
В конце — обратная связь самого сотрудника, который задал тему: что было для него важно услышать, что он унесет с собой, что он попробует применить. Вот таким образом проходит супервизия.
— Может ли супервизор проводить сессии со своими коллегами? Если нет, то почему?
Нет. Здесь, мне кажется, момент заинтересованности. И я бы сказала, что в таком случае может быть конфликт интересов.
— Ты уже сказала, что супервизия подразумевает групповые или индивидуальные встречи, чем же отличается супервизия от личной терапии?
На самом деле тут такой интересный момент: в индивидуальной можно решить даже три вопроса, в групповой больше двух я пока еще не встречала, потому что нужно время на переварить, переосмыслить. В принципе возможна индивидуальная сессия, но все-таки я опираюсь на следующую терминологию: интервизия происходит внутри коллектива и обсуждает механизмы, супервизия касается всяких моментов идентичности человека, возможно, его субличности, каких-то внутренних травм, переносов, контрпереносов и так далее. Важное отличие: супервизия происходит с психологом, а интервизия может происходить с внешним специалистом, который дольше работает или очень хорошо разбирается в теме, понимает, как строятся проекты, как происходит сопровождение, как выстраиваются границы с клиентом и так далее. Все-таки я бы говорила, что в этом различия. Поэтому супервизия скорее про внутренние моменты, про внутреннюю идентичность человека, про его какие-то внутренние нюансы, это не про механизмы работы. Грубо говоря, это как водить машину и страхи, связанные с вождением.
— Кому, когда и зачем необходима супервизия?
Кому? На самом деле она может быть полезна вообще любому работающему человеку, потому что в супервизии он как раз может отшлифовать свои навыки, не влезть в эмоциональное выгорание, (супервизия — это своего рода профилактика эмоционального выгорания), может не влезть в деструктивные взаимоотношения с коллегами, особенно если коллеги привыкли к не совсем здоровым механизмам коммуникации.
Когда? Если говорить о руководителях, руководитель может собрать всех на интервизию, когда есть пропуски работы, сплетничество, некое «перетягивание одеяла на себя», когда начинаются семейственные отношения в организации или есть постоянная переработка (это точно индикатор). Одно дело, когда перед Новым годом всеобщие дедлайны по всему на свете, другое дело, когда постоянно люди уходят с работы максимально поздно. Видимо, что-то в процессе работы происходит. Если говорить о самом человеке: нежелание идти на работу, обреченность, может быть уже уныние ко всему, проблемы с аппетитом или со сном, раздражительность или проблема с выстраиванием границ с коллегами, партнерами, клиентами, ненормированный рабочий день (очень многие равные консультанты считают, что у них ненормированный рабочий день, но это не так). Во всех этих случаях нужна супервизия.
Зачем? На самом деле, даже если все хорошо, на групповую интервизию есть смысл сходить. Есть очень хорошая поговорка, она про другое немного сообщество, но мне кажется, она здесь тоже работает: если тебе плохо — ТЕБЕ НУЖНА интервизия, если тебе хорошо — ТЫ НУЖЕН интервизии. То есть или получить помощь, или оказать ее. Это очень сближает коллектив.
— Если консультант выгорел/сорвался может ли он консультировать?
Вообще нет, но другой момент, что у нас нет как таковой культуры заботы о своем психоэмоциональном состоянии, как следствие очень часто человек, «набив лицо клиенту» понимает, что с ним что-то не то. Это, конечно, в лучшем случае, если понимает, но бывает и так, что обвиняет во всем клиента.
У нас нет тестовой системы, как, например, в автопарках: водитель перед тем, как выйти на маршрут, сдает разные тесты — по сердцу, на алкоголь и так далее. У нас же отсутствует такая проверка, которая могла бы помочь избежать того, чтобы человек, уходя в поле, не навредил кому-то. И здесь две стороны медали: с одной стороны он может навредить самому себе, нагружая себя все большими кейсами, а с другой стороны он может навредить клиенту, дав неточную информацию, нахамив, отвергнув и прочее. Многие супервизию видят как некое наказание: как в школе — «Посиди на лавочке, успокойся», хотя на самом деле это очередной ресурс, чтобы рассмотреть свои механизмы.
Анастасия Новгородова, психолог: «Социальная сфера, там, где идет работа с людьми наиболее уязвима к факторам эмоционального выгорания. Социальные работники, равные консультанты особенно подвержены этим рискам.
Социальный работник (равный консультант) — это человек, который лично вовлечен в проблемы своих клиентов, так как имеет личный опыт проживания тех или иных состояний и ситуаций, с которым сталкиваются его клиенты. И ежедневно соприкасаясь с чужой болью и оказывая психологическую поддержку своим клиентам, равный консультант сам становится уязвим к негативным эмоциональным состояниям.
Поэтому равному консультанту помощи супервизора может быть недостаточно. И здесь важным индикатором может послужить эмоциональный фон. Очень важно, чтобы человек мог слышать и слушать себя, чтобы своевременно идентифицировать у себя признаки эмоционального выгорания: эмоциональное истощение, чувство опустошенности, недостаточность ресурсов, негативное отношение к себе и к своим клиентам, снижение продуктивности и т.д. Данные состояния, если с ними не работать, то они имеют свойства накапливаться и негативно воздействовать на психологическое и соматическое здоровье. И здесь, конечно, важно своевременно обращаться к психологу».
— Как выбрать супервизора? Что делать, если супервизии не помогают?
Здесь так же, как с психологом: если вы не понимаете человека, если вам не нравится взаимодействовать с ним, если у вас противоречивые эмоции после сессии, значит этот специалист вам не подходит. Вы можете это обсудить с руководителем, сказать, что вам не нравится человек, не в том смысле, что человек лицом не вышел, а вам, допустим, после супервизии плохо. Иногда на групповых сессиях становится понятно, что человека тревожит не механизм работы, а личные переживания или проблемы. В таких случаях и лучше обратиться к психологу.
— Как часто ты проводишь групповые супервизии? Обращаются ли за индивидуальными встречами?
Одна организация со мной работает уже полгода. Если у них нет никакого обучения в этот день, мы встречаемся каждую неделю и к каждой неделе у них есть, что обсудить. Были индивидуальные супервизии с сотрудниками из разных городов. Или руководитель обращался, или полевой сотрудник обращался со своими запросами, но вот групповая только у одного города.
— Как начинающему равному консультанту понять, что пришло время посетить супервизию?
Первый раз на супервизию можно прийти, если коммуникация с кем-то не клеится из партнерских организаций или, допустим, есть страхи, связанные с тем, что меня оценят, мои действия осудят, я не слишком опытен для этой работы и так далее. Если есть какие-то клиенты, о которых постоянно думаешь: «Сдал ли он анализы, начал ли пить таблетки?». Если появляется чувство вины — «Я плохой консультант, поэтому клиент не записался в центр СПИДа, не начал пить таблетки или бросил таблетки».
Анастасия Новгородова, психолог: «Для наиболее эффективной помощи равному консультанту особенно в начале своей профессиональной деятельности не обойтись без помощи наставника.
Супервизор помогает увереннее чувствовать себя в профессии, находить более эффективные стратегии помощи клиентам, сохранять свои ресурсы, что в конечном итоге служит профилактикой эмоционального выгорания и сохранению себя в профессии».
— Как часто нужно ходить на супервизии? Когда ты понимаешь, что тебе это нужно или есть определенные договоренности, например, раз в месяц или в пару недель?
Раз в месяц точно нужно. Бывает, человек прочувствовал, что это и готов каждую неделю ходить и клиентов прорабатывать на супервизии. Порой есть смысл сходить, даже когда кажется, что уже все решилось, поскольку иногда срабатывает внутренний самообман.
Я видела опыт шведских, датских и финских организаций, там это обязательная история. Даже если работает зависимый человек в ремиссии, у него никто не будет спрашивать, ходит ли он на группу, но у него обязательно будут спрашивать, где проходит его супервизия.
— Как стать супервизором и что самое важное этой работе?
Самое важное — у супервизора должен быть свой психолог или супервизор. И, конечно же, опыт в этой сфере, чтобы человек понимал механизмы взаимодействия с госструктурами, с партнерскими организациями, понимал, что из себя представляет сопровождение, какая целевая группа обслуживается.
Анастасия Новгородова, психолог: «В процессе профессиональной деятельности супервизор может сталкиваться со своими неразрешенными личностными конфликтами и хроническими эмоциональными состояниями. В контакте с другими людьми данные состояния наиболее актуализируются. Поэтому супервизору, как специалисту помогающей профессии, важно периодически посещать сеансы психолога и инвентаризировать свое эмоциональное состояние».
— Опираясь на свой опыт, можешь ли ты сказать, что у людей помогающих профессий изменилось отношение к своему психоэмоциональному состоянию здоровья? Связано ли это с появлением такого специалиста, как супервизор?
По моим ощущениям оно поменялось за последние пять лет. Сейчас точно более востребованы супервизии или психологическая помощь. Стало больше различных онлайн-сервисов. Процессы обучения стали более личностными.