Денис Годлевский: для меня сын — одно из «чудес» АРВ-терапии

В 2014 году НП «Е.В.А.» выиграло конкурс на создание информационных материалов на тему профилактики передачи ВИЧ от матери ребенку, объявленный Санкт-Петербургским Центром СПИД. Результатом сотрудничества «Е.В.А.» и Центра СПИД стало создание видеороликов и плакатов с участием Дениса и Марии Годлевских, а также их сына Ратмира.
 
Мария и Денис Годлевские — дискордантная пара. У Дениса нет ВИЧ-инфекции, Маша — ВИЧ-позитивная. Член НП «Е.В.А.» Наталья Хилько поговорила с Денисом о том, как дискордантной паре родить здорового ребенка, что делать, когда твой партнер принимает АРВ-терапию, и какой может быть роль ВИЧ-отрицательного мужчины, живущего с ВИЧ-положительной женщиной.
 
— Расскажи, пожалуйста, как вы познакомились?
 
— Познакомились мы мельком на одном мероприятии, и я, увидев ее, с первого взгляда подумал: «Это она». После этого, правда, я не видел ее целых три года! Но когда мы встретились во второй раз, то я сразу начал за ней ухаживать, пригласил на свидание. Кстати тогда же, в тот день, она упомянула, что у нее ВИЧ.
 
Еще до знакомства с Машей я знал, как передается и как не передается ВИЧ, и что можно родить здорового ребенка, поэтому не боялся. На тот момент я просто не очень хорошо понимал, как все это осуществимо «технически», поскольку не знал про АРВ-терапию.
 
— Как ты сделал Маше предложение?
 
— Сначала я поговорил с ее мамой, с двумя нашими близкими друзьями, с ее братом, и на Новый год (2007), который мы праздновали вместе, я нашел футляр в форме розы, очень похожий на настоящий цветок, и положил туда кольцо. Она не сразу поняла, что это футляр, даже сначала немного расстроилась, потому что я подарил ей на Новый год только розу. А потом, когда увидела внутри кольцо, была очень трогательная сцена. Главное — она согласилась.
 
— Было ли у вас на тот момент понимание, что вы хотите детей?
 
— Такие мысли были. При этом было такое ощущение, что все это, конечно, произойдет, но произойдет «когда-то». Осознанно ребенка захотела Маша, я на тот момент еще думал про «когда-то».
 
— Вы как-то специально готовились к зачатию ребенка?
 
— Маша начала принимать терапию только в 2011 году, а забеременела через полгода после этого. На тот момент у нее уже была неопределяемая вирусная нагрузка. Любопытно, что, как бы мы ни старались, на фоне определяемой вирусной нагрузки зачатия не происходило. Но, видимо, как только ее организм почувствовал, что у него появились ресурсы, у нас сразу все получилось. У нас родился Ратмир. Для меня это одно из «чудес» АРВ-терапии. Очень многие подобные «чудеса», включая практически «возвращения с того света», я вижу и благодаря своей работе (Денис работает в «Фонде помощи в области СПИДа» (AHF) — прим. автора), и среди своих друзей, у многих из которых ВИЧ.
 
— Были ли у вас в отношениях трудные моменты, связанные с ВИЧ-инфекцией?
 
— Лично мне непросто дался тот момент, когда Маша начала принимать терапию. Это непростой шаг, это очередная стадия принятия того, что это диагноз пожизненный, и т.д. Тебе очень хочется поддержать партнера, но если эта поддержка превращается в контроль — например, за режимом приема таблеток, — если эта поддержка превращается в панику, она может выйти боком. Поддержка очень важна, главное — чтобы она не превращалась в тотальную заботу!
 
Очень важный момент — беременность. Здесь, на мой взгляд, важно удостовериться в том, чтобы в роддоме давали профилактику маме и ребенку, согласно протоколам. Одно дело, когда рожаешь в условно «специализированном» или «дружественном», роддоме, и совсем другое — когда роды происходят «по скорой» в дежурной клинике, где может не оказаться необходимых лекарств. Тогда особенно важно достать нужные препараты. У нас все было хорошо, только за невирапином мне поздно вечером пришлось ехать к дежурному врачу в инфекционную больницу.
 
— Как ты относишься к представлениям о том, что терапия — токсична, что если начинаешь ее принимать — то это начало конца, и т.д.?
 
— Представления о том, что терапию нужно принимать в самом крайнем случае, «держаться до конца», тянутся из конца 80-х-начала 90-х гг. Раньше, то есть до появления трехкомпонентной АРВ-терапии, когда тебя клали в больницу и начинали кормить таблетками, это и правда чаще всего было началом конца. Сейчас все обстоит совсем по-другому. По поводу того, что терапия токсична… Есть токсичные антибиотики, например, или токсичные онкологические препараты. Скажу так — лекарства от ВИЧ не настолько токсичны, как об этом «трубят» СПИД-диссиденты. Те люди, которые принимают терапию, знают, что основные побочные эффекты проходят за две-три недели. А если не проходят, значит, нужно поговорить с врачом, возможно подобрать другую схему лечения.
 
— В чем, на твой взгляд, может заключаться роль партнера женщины, живущей с ВИЧ?
 
— Главное, что он может сделать, — это оставаться здоровым. А вообще роль мужа в дискордантной паре — точно такая же, как роль мужа в обычной паре. Думаю нужно просто быть мужчиной, и оказывать помощь и поддержку, когда женщина об этом попросит. И, что более важно, уметь почувствовать что твоя поддержка нужна, но просто Она этого не показывает.
 
— Что бы ты сказал мужчинам, которые, начитавшись всякой разной информации в интернете, сомневаются, стоит ли им встречаться с ВИЧ-позитивными девушками?
 
— Это очень индивидуальный вопрос. Сложно дать какой-то обобщенный совет, нужно смотреть по ситуации, по тому, чего именно они боятся. По своему опыту могу сказать, что бояться на самом деле особенно и нечего.
 
Источник: «РИА Новости«.